Искры в таёжной ночи - Сергей Жоголь

Микитэ не такой, как остальные. Те живут в деревянных срубовых домах, в каких живут русские. Микитэ живёт в юрте на краю села, в этой же юрте жил и его дед Манчары, в таких же юртах жили и многие поколения их предков.

Сегодня ночью Микитэ сделал ещё одну попытку. Он ушёл в лес, далеко-далеко, уходя, он следил, чтобы никто из жителей деревни за ним не проследил. Особенно этот мерзкий Эрхаан и его красавчик сынок по имени Тимир. Микитэ развёл большой костёр и начал обряд. Раз за разом он в бешеном танце огибал пылающий столб священного костра, бубенцы на его парке издавали мелодичный звон, он бил в бубен так, что даже мёртвые восстали бы, заслышав эти звуки. Но духи – не мертвецы: разбудить ещё сложнее. Микитэ снова не смог до них докричаться. Он танцевал, бил в бубен, потом упал и долго лежал у костра, пока тот не догорел.

Микитэ вернулся в своё жилище под утро, много пил, курил трубку и снова пил. Сам не заметил, как потерял счёт времени и провалился в глубокий сон, а когда очнулся, выхватил нож, изрезал бубен и швырнул его в очаг. Тухата суох мал5 – зачем её хранить? Ох, Манчары, Манчары, как же ты ошибался.

От одного только воспоминания о знаменитом деде на глазах Микитэ выступают слёзы. Старый шаман так верил в него, а Миките не справился… подвёл.

Когда Микитэ исполнилось двенадцать, Манчары пришёл в их дом. До этого, он не приходил ни разу.

Тогда они жили впятером: отец, мать, двое старших братьев – Эрчим и Уруй и младшая сестрёнка Кэрэченэ. Они жили в просторном доме с белой русской печкой, в их доме было электричество, радиоприёмник и даже музыкальный проигрыватель. На полках, в шкафу, было много разных книжек. В коробке из-под музыкального проигрывателя хранились игрушки.

Зайдя в дом, Манчары что-то буркнул, уселся на коврике в углу, долго сидел и курил трубку под неодобрительные взгляды матери. Отец стоял бледный и нервно теребил пуговицу на синей фланелевой рубашке. Дед сидел на коврике как сыч. Он лишь распахнул свой тёплый стёганый кафтан, а меховую шапку даже не потрудился снять. Микитэ тогда ещё подумал: он что же, совсем не потеет? В печке полыхал огонь, в доме было жарко и светло.

Выкурив трубку, дед встал и подошёл к столу. Отец тут же подбежал, помог снять верхнюю одежду, подвинул стул. Манчары сел. Отец махнул рукой. Мать поставила на стол тарелку с солониной, хлеб, варёное мясо и квашеную капусту. Она явно нервничала, и Микитэ никак не мог понять, почему.

В печке доваривалась картошка.

Отец сбегал в чулан и принёс фляжку со спиртом. Манчары одобрительно кивнул. Налив в стакан, отрезал кусок хлеба и, положив на него кусочек мяса, протянул всё это отцу. Тот, не задавая вопросов, всё взял, подошёл к печи и бросил еду на угли. Потом вылил туда же спирт. Пламя полыхнуло. Рот Манчары растянулся в улыбке: «Хороший знак. Духи приняли дар. Теперь можем и мы поесть». Отец махнул рукой. Все уселись за столом, долго ели. Мать при этом постоянно хмурила брови, её руки подрагивали.

– Ты красивая девочка. Сколько тебе лет? – обратился Манчары к Кэрэченэ.

– Семь, – ответила та и испуганно посмотрела на мать.

Та вздрогнула, отвернулась и, как-то криво улыбнувшись, встала и отправилась к печи. Вынув оттуда котелок с картошкой, мать поставила его на середину стола, сняла крышку и ложкой стала раскладывать картофелины по тарелкам.

Манчары снова обратился к девочке:

– А ты любишь играть в игрушки?

Кэрэченэ снова посмотрела на мать. Та энергично раскидывала картофелины по тарелкам.

– Люблю, – ответила Кэрэченэ робко.

– Хорошо, – старик кивнул головой. – А какая твоя любимая?

Кэрэченэ посмотрела на отца, увидев, что тот, отвёл взгляд, посмотрела на мать. Та глядела холодно и твёрдо. Её веки лишь на мгновение опустились, и Кэрэченэ тут же соскользнула со стульчика и бросилась в соседнюю комнату. Вскоре она вернулась с лохматой краснощёкой игрушкой в розовом платьице и с бантами на кучерявой голове.

– Эта любимая, – заявила девочка твёрдо.

– Хорошо, – ответил старик, его щёки втянулись, и он бегло посмотрел на Эрчима.

Старший брат Микитэ слыл задирой и хитрецом. Эрчим уже съел свой кусок мяса, размял картофелины вилкой и совал в рот куски пюре, каждый раз дуя на них.

– Я тоже должен принести игрушку? – сглатывая, произнёс Эрчим. – Есть у меня такая. Могу показать.

– Не нужно. Я и сам знаю, что ты любишь, – ответил Манчары, не глядя на внука.

– Знаешь? Ну и какая же из них моя?

– Ты любишь играть в солдатиков. У вас их целый набор. Они сделаны из олова. У них каски и ружья.

Эрчим чуть не подавился картофельной массой.

– У них нет ружей – у них винтовки. Откуда ты это знаешь?

– Оттуда? – Манчары ткнул пальцем в потолок. – А ты, – Манчары обратился к Урую, – любишь машинки и заводной паровозик с вагонами. Ты всегда собираешь пластмассовые рельсы и пускаешь по ним свой состав. То есть пускал раньше. Когда у твоей игрушки работали батарейки. Сейчас они не работают. Поэтому ты просто катаешь своё паровозик рукой. Это ведь твоя любимая игрушка?

Если бы Уруй расплакался, Микитэ бы его понял. Мальчик сидел бледный, и вилка в его руке царапала днище тарелки.

– Ещё я люблю играть в большой грузовик. Он с открывающимися дверями и с откидным прицепом.

Манчары хохотнул:

– Да знаю я, знаю. Кабина у грузовика бежевая, а заднее правое колесо, отломилось и отец приклеил его суперклеем.

Манчары достал из кармана трубку и, набив в неё табака, закурил. Мать, встала и ушла в соседнюю комнату. Когда, спустя минут десять, она вернулась, Манчары рассказывал детям смешную историю про то, как волчица просила доброго духа леса женить её на барсуке. Только отец не смеялся. Он был бледен и курил беломорину. Мать, увидев, что отец курит в доме, не стала ругаться, а просто, молча, уселась на стул.

Возможно, история про барсука и была интересной, но Микитэ не особо прислушивался. Наконец он не выдержал:

– Дедушка, а почему ты не спрашиваешь о моих игрушках? Тебе не интересно узнать, во что играю я?

– Мохнатый зверь с острой мордой и длинным пушистым хвостом. У него горбатая спина и огромные лапы. Каждый раз засыпая, ты берёшь его и обнимаешь левой рукой. Ты всё делаешь левой, в этом тоже твоя особенность. А ещё ты любишь убегать в лес и смотреть на звёзды. Ты мало общаешься с другими детьми, потому что они тебя не понимают.

– Они иногда бьют меня за то, что я не люблю играть в их игрушки, – перебил Микитэ и стиснул до боли маленькие кулачки.

– Ты особенный, поэтому другие тебя и не понимают. Только теперь они больше не станут тебя обижать. Потому что ты идёшь со мной.

Мать вскрикнула и тут же прикрыла ладонью рот. Потом обхватила Микитэ и крепко-накрепко прижала к груди. Отец подошёл, вырвал ребёнка и, взяв жену под руку, увёл её в другую комнату. Там они пробыли почти час. Микитэ всё это время испуганно глядел то на дымящего трубкой деда (тот всё время улыбался), то на старших братьев, на лицах которых тоже застыл испуг. Когда родители вернулись, глаза матери были красными от слёз. Потом мать одела сына, дала в руки мешок с одеждой мальчика и они с дедом покинули родительский дом.

Потом были длинные беседы о сотворении мира. Походы в тайгу и общение с лесом, рекой и звёздами. Манчары учил внука читать следы, находить лечебные коренья и травы, лечить с их помощью разные болезни. Спустя год, после ухода из родительского дома, Манчары подарил внуку его первый бубен. Так начался его путь – путь шамана.

Закончился этот путь совсем недавно. Когда Микитэ перестал общаться с духами. Он утратил свою силу и стал обычным пьяницей.

Полог юрты откидывается и внутрь кто-то входит. Микитэ поднимает голову и морщится. Вошедший молод, высок и красив: горящие глаза, широкие скулы. Мужчина хмурит брови. На нём светлый тулуп и высокая шапка из меха выдры. Это же ненавистный Тимир – сын Эрхаана. Микитэ говорит, кряхтя:

– А… Это ты! Явился посмотреть на мои страдания. Ты лжец и самозванец. У тебя не может быть силы. Ты не избранник великих айыы. Ты не страдал, постигая учение. Ты не способен узреть то, что творится за гранью доступного. И не смотри на меня так!

Высокий красавчик разводит руки в стороны.

– Как я не должен на тебя смотреть?

– Так, будто поймал меня за кражей дичи из твоего капкана.

Брови Тимира выгибаются дугой, нижняя челюсть выдвигается вперёд.

– Ты не воровал моей дичи, но ты украл гораздо большее. Ты украл веру у наших людей. Поэтому ты должен уйти, – молодой человек поднимает голову, тянет носом воздух. – Здесь дурно пахнет. Пахнет спиртным. Ты утопил свой дар в водке. Тебе больше не быть великим, а я… Я займу твоё место, чтоб ы у наших людей осталась связь с другими мирами. Связь с Солнцем, Звёздами и Подземным миром. Ты не веришь в мой дар, но ты ошибаешься. Я способен пройти через страдания и получить умение. Я это смогу, смогу для блага моего народа. Когда я постигну искусство, обещаю, что не забуду и о тебе. Я буду являться к тебе во снах, но это будет потом, а сегодня… Сегодня соберётся большой совет. Тебя изгонят из деревни. Таким как ты здесь не место. Я пришёл сюда, чтобы сказать тебе это, так что будь готов.